Государственная идеология и развитие владимирской школы живописи

В прошлой статье о владимирской школе пейзажа мы затронули самые общие положения. В одной статье было просто невозможно рассказать о целом направлении в живописи. Сегодня мы затронем вопрос о происхождении школы.

Всплеск новых направлений в искусстве, которым ознаменовались 60-70 гг. XX., до сих пор не находит однозначного объяснения. Буквально в течение двух десятилетий сформировались целые школы пейзажа – владимирская, московская, ленинградская, одесская и др.

С одной стороны – это последствия «оттепели»: после темной ночи идеологических тисков забрезжил рассвет вольнодумства.

Живопись и идеология

Не стоит, впрочем, думать, будто идеология совсем отказалась от контроля над искусством: «ленинская тема» по-прежнему оставалась самой ответственной – и самой оплачиваемой. Через систему государственных заказов формировался и каталог выставок: так, для Третьей выставки «Советская Россия» были установлены свыше следующие предпочтения (по данным Е.М. Раскатовой):

• 180 договоров – на «ленинскую» тему;
• 180 – на историко-революционную тему;
• 130 – про рабочий класс
• 100 – про колхозников
• 100 – военно-патриотические полотна

Всего было заключено 908 договоров; в 690 тема была «предложена» свыше. При этом, однако, большинство мастеров предпочло рисовать пейзажи различных типов (380 картин). В зависимости от типа пейзажа (выделялись городской, индустриальный и др.) оплата работ различалась. Архитектурный пейзаж одного из основоположников Владимирской школы К.Н. Бритова оценили выше, чем два обычных пейзажа В.Я. Юкина, также стоявшего у истоков «владимирского импрессионизма» (1 тыс. руб. за полотно против 1 600 руб. за две картины).

Несомненно, такая «опека» продолжалась вплоть до конца 80-х гг. – но в сравнении с 30-40 гг. ее рамки расширились. Партийная и государственная верхушка еще не принимала авангарда – но уже невольно смирилась с новыми веяниями. Не стоит переоценивать степень свободы творчества: еще в 70-х гг. главным критерием оценки и отбора произведений для официального показа было «следование лучшим традициям русского и советского изобразительного искусства, метода социалистического реализма». Те работы, которые не вписывались в официальную политику в области изобразительного искусства, не подпадали и под выставочную политику.

«Запрещено запрещать»

С другой стороны, большую роль сыграло возвращение из запасников прежде «запрещенного» искусства. В 1957 г. с трибуны Первого Всесоюзного съезда советских художников открыто прозвучал призыв к изучению работ ряда художников – в их числе Врубель, Коровин, Кустодиев. Одним из самых важных открытий для молодых живописцев стали работы мастеров «Союза Русских художников». Ю.Э Осмоловский пишет, что на художников владимирской школы «второго поколения» повлияло творчество К.Ф. Юона.

Стремление к необычно яркой, почти декоративной манере письма, свойственное, например, Кустодиеву, прослеживается и у художников Владимирской школы. Совсем по другому поводу, даже не относящемуся к живописи, было сказано, что работа отличается «постоянной яркостью красок, страдающих недостатком основных тонов».

Можно ли это отнести к Владимирской школе? Отчасти да – так же, как и к импрессионистам в целом. Но здесь важно учесть, что такая декоративно-праздничная манера письма и «тюбиковая чистота» цвета имели под собой основания: во многом полотна близки фольклору и народному творчеству – в частности, лубку (об этом говорил в своем последнем интервью К.Н. Бритов).

Смелые цветовые решения сближают мастеров владимирской школы с А.М. Васнецовым, работы которого, наряду со стремлением к историчности, отличаются очень смелым использованием цвета.

Дебют

Как самостоятельное направление владимирская школа заявила о себе в 1960 г., когда на Первой республиканской выставке «Советская Россия» К.Н. Бритов, В.Г. Кокурин и В.Я. Юкин представили свои работы. Критика отметила, что авторам близки единые эстетические взгляды, а сами работы едины с точки зрения стиля.

Несмотря на первоначальный успех, путь к признанию оказался далеко не простым: ряд искусствоведов указал на «отход от многообразия мира», «стандартность» и «трафаретность» подхода к изображению природы.

Впрочем, мнением критиков дело не ограничилось: Владимир Юкин вспоминал, что в 1962 г. после областного партийного совещания произошел скандал: высокие гости посетили выставку студийцев – и не обнаружили там того, что хотели увидеть. Выставку запретили, а зал опечатали, пока картины не оценит специалист. Решение Министерства культуры было однозначным: формализм. После скандала художника вызвали в обком и провели серьезную  беседу. К счастью, все ограничилось статьей в местной газете.

Уже позже официальная точка зрения стала еще более жесткой: ее высказал Г.М. Коржев на конференции, посвященной итогам выставок 1970 года. По его словам, «с легкой руки некоторых искусствоведов сначала полушутливо, а последнее время совсем серьезно и без кавычек утвердилось такое название, как “владимирская школа” в живописи…»

«Бесконечное пережевывание одних и тех же мотивов», и отсутствие «серьезной художественной программы» привело, по его мнению, ко все большему уходу владимирской школы от «правды жизни». (По материалам сайта http://www.britov.ru/)

Как это всегда и бывает со знаковыми явлениями, владимирскую школу либо ругали, либо хвалили – равнодушных не было. Конечно, до признания в тот момент было еще далеко – но начало было уже положено.

---